ПЕТР I И МАСОНЫ

Первые масонские ложи возникли в России после возвращения Петра из Европы. С масонами встречался и сам Петр и Б. П. Шереметьев.
"На Мальте, — сообщает Иванов, — Шереметеву была сделана самая торжественная встреча. Он участвовал на большом празднике Мальтийского ордена в память Иоанна Предтечи. Ему там давали торжественный банкет. Гранд-магистр возложил на него драгоценный золотой с алмазами крест" (Иванов. От Петра I до наших дней).
По возвращении в Москву 10 февраля 1699 года Шереметев представился царю, на банкете у Лефорта, убравшись в немецкое платье и имея на себе мальтийский крест. От царя он получил "милость превысокую". Царь поздравил его с Мальтийской Кавалерией, позволил ему всегда носить на себе этот крест, и затем состоялся указ, чтобы Шереметев писался в своих титулах "Мальтийским Свидетельствованным Кавалером". (42)
"В России свет масонства, — пишет Т. Соколовская, — проник по преданию при Петре Великом: документальные же данные относятся к 1731 году". (43)
Известный Пыпин в своем исследовании "Русское масонство" пишет, что "масонство в Россию по преданию ввел сам Петр, он будто был привлечен в масонство самим Кристофором Вреном (или Реном), знаменитым основателем английского масонства; первая ложа существовала в России еще в конце XVII ст. Мастером стула был в ней Лефорт, первым надзирателем Гордон, а вторым сам Петр. По другому рассказу Петр вывез из своего путешествия (второго 1717 г.) масонский статут и на его основании приказал открыть или даже сам открыл ложу в Кронштадте".
Вот почему, может быть, имя Петра пользовалось таким почитанием в русских масонских ложах, существовавших в 18 веке. Вот почему они распевали на своих сборищах "Песнь Петру Великому", написанную Державиным.
В одной рукописи Публичной Библиотеки, — сообщает Вернадский в своей книге "Масонство в царствование Екатерины II", — рассказывается, что Петр принят в Шотландскую степень св. Андрея". "Его письменное обязательство существовало в прошлом веке в той же ложе, где он принят и многие оное читали".
По указанию того же Вернадского "среди рукописей масона Ленского есть обрывок серой бумаги, на котором записано такое известие: "Император Петр I и Лефорт были в Голландии приняты в Тамплиеры".
В.В. Назаревский в своей книге "Из истории Москвы" сообщает, — "в находящейся в Москве Сухаревой Башне, по сохранившемуся преданию происходят тайные заседания какого-то "Нептуновского общества". Председательствовал на этих тайных заседаниях друг Петра Первого масон Лефорт. Петр был первым надзирателем Нептуновского общества, а архиепископ Феофан Прокопович оратором этого общества. Первый адмирал флота Апраксин, а также Брюс, Фергюссон (фармазон), князь Черкасский, Голицын, Меньшиков, Шереметев и другие высокопоставленные лица были членами этого общества, похожего на масонское.
История и предания скрыли от нас происхождение и цель этого тайного общества, но среди москвичей еще долгое время спустя ходили слухи, что в Сухаревой Башне хранилась в тайне черная книга, которая была замурована в стену, заколочена алтынными гвоздями и которую охраняли двенадцать нечистых духов.
Доказать сейчас документально, что Нептуново общество было масонским и сам Петр был масоном, конечно, трудно. Но то, что он стал в значительной степени жертвой деятельности масонов, которые внушили ему мысль о необходимости превращения России в Европу, это несомненно. С масонами Петр общался в немецкой слободе, встречался со многими масонами он и во время своих заграничных путешествий.
Крайний космополитизм Петра — вероятно плоды внушений со стороны масонов, встречавшихся в разно время с Петром.
"Петр I, — пишет Иванов, — стал жертвой и орудием страшной разрушительной силы, потому что не знал истинной сущности братства вольных каменщиков. Он встретился с масонством, когда оно еще только начало проявлять себя в общественном движении и не обнаружило своего подлинного лица.
Масонство — двуликий Янус: с одной стороны братство, любовь, благотворительность и благо народа; с другой атеизм и космополитизм, деспотизм и насилие".
Вся программа, сначала масонской по своему духу, а затем западнической "прогрессивной", либеральной и революционной интеллигенции во всех своих чертах была сконструирована уже Петром и его идейными вдохновителями иностранцами, протестантами и масонами. "Эта программа — указывает Иванов, — сводилась к следующему: "забвение или открытая ненависть к прошлому. Взгляд на православие и борьба с ним, как силой реакционной и враждебной прогрессу.
Борьба за отделение Церкви от государства, с церковным авторитетом, духовенством и монашеством, гонение православной Церкви. Национальное безразличие, рабское преклонение перед всем иностранным и инославным и сатанинская ненависть к националистам и патриотам, как "бородачам" и "черносотенцам".
Поход против самодержавия, за его ограничение или свержение. Взгляд на народ, как на средство для достижения своих целей. Любовь не к отечеству, а к человечеству и стремление стать гражданами вселенной. С Петра не остается никаких связей с прошлым. Правящий класс и интеллигенция перестают быть хранителями быта. Бытовое исповедничество заменяется западно-европейским мировоззрением. Русские образованные классы очутились как бы в положении "не помнящих родства", а интеллигенция сделалась "наростом" на русской нации".
В главе "Эпоха Петра явилась колыбелью масонства и передовой интеллигенции", Иванов указывает:
"Властители дум" русского общества получили свои познания от масонской премудрости. . .
Под знаменами пятиконечной звезды прошли: Артамон Матвеев, князь В. В. Голицын, "Птенцы гнезда Петрова", Прокопович, Посошков, Татищев, Кантемир, кн. Щербатов, Сумароков, Новиков, Радищев, Грибоедов, декабристы, Герцен, Бакунин, Нечаев, либералы, радикалы, социалисты, Ленин.
...В течение двух столетий передовая интеллигенция шла под знаменем мятежа против божеских и человеческих установлений. Они шли от рационализма к пантеизму и закончили атеизмом и построением Вавилонской башни.
Коллегии, Верховный тайный совет, Конституция кн. Димитрия Голицына, проекты кн. Никиты Панина, наконец Екатерины П, конституция гр. Строганова, план гр. Сперанского, "Правда" Пестеля, планы декабристов, утопические мечты Петрашевцев, анархизм Бакунина, — гимны мировому социальному перевороту Герцена, поножовщина Нечаева и "Грабь награбленное" Ильича — все это этапы борьбы за представительную монархию, демократию, социализм и коммунизм, уничтожение православного русского царства, и, говоря словами В. А. Жуковского "возвышение в достоинство совершенно свободного скотства".
...Россию и народ привела к гибели воспитанная масонством либерально-радикально-социалистическая интеллигенция.
История русской революции — есть история передовой, либерально-радикально-социалистической интеллигенции.
История либерально-радикально-социалистической интеллигенции есть по существу история масонства.
В результате, вместо единого прежде народа, одинаково верившего, одинаково думавшего, имевшего одинаковые обычаи, возникло как бы два отдельных народа. Верхи стали европейцами, весь народ остался русским по своим верованиям, миросозерцанию и обычаям. В результате Петровской революции высшие европеизированные круги русского общества стали каким-то особым народиком внутри русского общества.
"Это, — писал Ф. Достоевский, — теперь какой-то уж совсем чужой народик, очень маленький, очень ничтожненький, но имеющий, однако, уже свои привычки и свои предрассудки, которые и принимаются за своеобразность. И вот, оказывается теперь даже и с желанием своей собственной веры". (44)
Таков был трагический результат попытки Петра сделать Россию Европой.
Безудержное чужебесие высших кругов, как и предсказывал Юрий Крижанич, не прошло для России даром. Спустя два столетия оно привело к новому разгрому русской государственности.
Реформы Петра, как и церковные реформы, которые проводил Никон, были, конечно, нужны. Но проводить их надо было не так, как проводили их Петр Великий и Никон. В том же виде, как они были проведены, реформы приняли характер насильственных революций и несомненно принесли больше вреда, чем пользы.